Пароход на «цифру»

Александр Архангельский о жизни в виртуальной реальности

 Исчезнут ли навсегда газеты? Много ли людей смотрят телевизор? С какими проблемами сталкиваются музеи, книжные издательства и библиотеки? И о том, какие еще вызовы цифровая эпоха бросает медиа и культуре, рассказал писатель, публицист и телеведущий Александр Архангельский в рамках литературного фестиваля «Открытая книга».

 О будущем книги и книжных издательств

— Бумажная книга была когда-то институтом интеллектуальной демократии. В чем заключалась грандиозность изобретения книгопечатного станка Иоганна Гутенберга в XV веке? В том, что книги, которые на тот момент были сверхдорогими, он перевел в более-менее массовое пользование. Со времен Гутенберга и до сегодняшних дней тиражи росли, все больше людей вовлекалось в чтение, а потом, в цифровую эпоху, это начало схлопываться. И на то есть объективные причины.

Я, например, очень люблю бумажную книгу. Она мне нравится. Но если у меня все полки уже заняты бумажными изданиями, плюс электронная книга мне предлагается по цене 150 руб., а бумажная — по 450, возникает вопрос: что я выберу? Бумажная книга зашла в тупик. При этом электронную проблему не решила. Она сделала вид, что ее решила, потому что цифровой аналог очень плохо втискивается в рамки прежнего авторского права.

Рынок электронных книг не складывается во всем мире. В России же он просто не работает. Что происходит в стране: на сегодняшний день у нас осталось только одно крупное издательство — «Эксмо». Внутри него есть издательство АСТ, внутри АСТ — Corpus, и так по уменьшению. Нет рынка для двух крупных издательств. Остался для одного.

А электронных продаж просто нет, как рыночного явления. Примерно 10 процентов книг продается, 90 процентов крадется. Государство начинает бороться с пиратами, на это тратятся огромные деньги, но это ни к чему не приводит. Проблема решается с огромным трудом. Вследствие чего издатели не могут развиваться, книжные магазины самоуничтожаются.

Однако из любой проблемы есть выход. Так вот умные, но ленивые люди начали шевелиться. Какую ситуацию мы сейчас имеем в мире цифрового и околоцифрового книгоиздания? Не крупные (им это просто не интересно, они слишком большие) и не маленькие издатели (потому что у них нет на это ресурсов), а компании, которые хотят понять, как будет устроен бизнес в цифровую эпоху, начинают предлагать свои правила игры. Постепенно в стране (в мире уже понятно давно) начинает выстраиваться система покупки бумажной версии книги с ее электронно-цифровым аналогом. Теперь, если у вас возникнет желание купить книжку и в цифровом формате, и в бумажном — вы нажимаете кнопочку и вам ее везут не из Москвы через «Почту России», а в крупном торговом центре стоит машинка, где по издательскому макету в течение пяти минут вам печатают и на руки выдают теплую бумажную версию. Когда количество продаж превышает 100 экземпляров, это становится рентабельным делом. Таким образом, нет больше противоречий между электронной книгой и бумажной. Вы просто покупаете разные форматы.

Также потихонечку находятся решения для электронных носителей. Два года назад была презентована гибкая электронная бумага. Она, правда, дорогая, но эта проблема будет решена: мы живем в мире, где нет нерешаемых технологических проблем. Это лишь вопрос цены и времени. Главный плюс электронной бумаги в том, что она приятна на ощупь и гнется. И это удобно, ведь одна из функций книги, помимо ее прочтения, это хлопнуть муху (улыбается). Плюс электронная книга гораздо более гуманна, чем бумажная, а бумажная гуманнее пергаментной. Библия до гутенберговской эпохи — это тысяча ягнячьих шкурок. Бумага тоже вещь жестокая — это целлюлоза, порох, экология и так далее.

Однако по-прежнему все неочевидно для библиотек. Чем они занимались раньше? Хранением и выдачей книг. В цифровую эпоху, что вы будете выдавать? Электронно-цифровую копию? Она не является объектом. Если вы будете предоставлять эту услугу в своих залах, к вам никто не придет. Все привыкли пользоваться Интернетом. А четвертый раздел Гражданского кодекса запрещает вам выдачу цифровых копий за пределами помещения.

 О будущем музеев

— С большим трудом, но в цифровую, мультимедийную эпоху вступают музеи. И сразу же возникает миллион проблем. Если у музея нет не просто сайта, а электронной версии, он немедленно теряет лояльность аудитории. Я подчеркну: это не просто сайт, не просто картинки. Это придуманные акции, это жизнь в виртуальном пространстве. Зайдите на ресурсы крупнейших мировых музеев и вы увидите, что это совершенно другая история. Есть ли тут противоречия? Конечно, есть. В чем задача нормального музея: предъявить подлинность. Но виртуальная эпоха не знает, что такое подлинность. Она знает, что такое эффектность.

Чтобы показать картину в цифровом виде, мы должны ее «убить». Показать так, как мы никогда ее не видим в жизни: выплывающим объектом, раскадровкой. Говоря честно, мы демонстрируем что то другое. В виртуальном пространстве мы выдаем показываемый образ за оригинал, хотя он таковым не является.

Музеи начинают понимать, что это два процесса, а не один: предъявление подлинности и виртуальное пространство. Что виртуальный сайт, это не дополнение к музею, а еще один музейный проект. Выставка никогда не будет заменена виртуальным показом. Однако подготовка выставки, какая нибудь интерактивная игра, в которую вовлекается любой человек, превращается в самодостаточный процесс. Кстати, сейчас ни на одной европейской выставке, особенно, если она посвящена XX веку, не обойтись без видео. Оно позволяет людей включать в контекст. Создает объем.

 О будущем газет и традиционных медиа

— Если мы обратимся к первым русским газетам — «Вестям-Курантам» (XVII век) и «Ведомостям» (XVIII век) — не с позиции учебников истории, а с того, что они представляли собой на самом деле, то с точки зрения распространения информации — это были абсолютно бесполезные вещи. Почти все, что в них рассказывалось, люди и так знали. В одной половине газеты речь шла о событиях, которые черт знает когда случились, а другую составляли слухи. В общем, это были не средства массовой информации, а символ принадлежности к правящему классу. Строго говоря, до первых рельсов и поездов никакой оперативной передачи сведений не было. Уже потом, постепенно, с развитием технологий они стали распространяться все быстрее и быстрее. А человек начал переживать сопричастность к тем событиям, которые происходят далеко от него.

Совершенно очевидно, что телевидение захватило мир с 1962 года, когда случился Карибский кризис. США переиграли в информационной войне СССР, когда смогли предъявить живую картинку в качестве весомого политического аргумента. ТВ превратилось в невероятный бизнес. Но — щелчок! — и все меняется. Американский студент Брэд Фицпатрик, уезжая учиться в университет, решил, что ему неохота писать всем своим родственникам письма. И от лени придумал способ, как со всеми переписываться одновременно. Этот способ получил название LiveJournal или «Живой Журнал», а попросту ЖЖ. Это была первая социальная сеть в Интернете, которая захватила планету. При этом интересно, что весь мир только и ждал такого взлома вертикального информационного управления. Старая иерархия рухнула, мы разверстались по горизонтали.

Затем пришел широкополосный Интернет, увеличились скорости и мы оказались в совершенно иной ситуации. В доцифровую эпоху мир делился на тех, кто информацию производит, тех, кто ее распространяет, и тех, кто ее потребляет. В эпоху «цифры» оказалось, что мы вернулись в эру фольклора. А какой самый главный способ распространения информации в такой период? Слухи. Степень достоверности не так важна, как скорость поступления информации. Теперь это не передача сведений от профессионала к непрофессионалу, а от знакомого к знакомому. В такой ситуации принцип доверия становится выше принципа достоверности.

Еще в 2005 году один из самых влиятельных на свете медиамагнатов Руперт Мердок сделал прогноз, что бумажных газет к 2015 году не останется, а к 2020 мы научимся монетизировать электронные медиа. И действительно: сейчас почти все крупные газеты мира перешли на электронные версии, как на основные. Бумажные выполняют функцию вспомогательных. Однако уже понятно, что газеты полностью не исчезнут. Они уйдут туда, откуда пришли. Откуда пришла газета? В Европе она стала распространяться после того как туда завезли кофе. Открылись кофейни, в них можно было полистать газеты. Бумажная газета была предметом роскоши, которая бесплатно прилагалась к дорогому завтраку. Таким образом, газета снова станет знаком принадлежности к правящему классу и поставщиком тактильных ощущений. Именно в этом качестве она выживет.

С телевидением все сложнее. 50 процентов людей по всему миру по-прежнему хотят смотреть телевизор со всеми его неудобствами. А 50 процентов не хотят. И вопрос, что делать с этими 50 процентами. Как до них достучаться? Интересно, что даже крупные американские телекомпании не хотят пока до конца уходить из эфирного вещания. В то же время многие крупные западные каналы производят качественные сериалы не для телевизионных носителей, а для продажи их через Amazon.com — крупнейший книжный электронный магазин.

 О журналисте и медиа будущего

— Сейчас ходит много разговоров о том, что журналист будущего — это фрилансер. Но тут надо определиться с формулировками? Что такое фрилансер? Можно ли им назвать создателя сайта, который работает сам на себя. Который сам себе работодатель, рекламный директор и сотрудник. Является ли он фрилансером? Понятия прежней эпохи плывут.

Также ходит много разговоров о том, что в будущем можно будет вообще обойтись без редакций. Что типа сейчас наступило такое счастливое время, когда каждый будет сидеть дома, причем не имеет значения, в каком городе и стране, и работать на все издания, какие только можно. На этом построены даже боковые сюжеты некоторых американских сериалов — например, «Карточного домика». Но это не так. Точнее будет сказать, что появляется альтернатива: можно работать так, а можно и этак.

У вас появляется поле для выбора: вы сами решаете, что вам удобнее. Плюс нельзя забывать о психотипе. Мне, например, удобней не принадлежать ни к одной редакции. У этого есть как плюсы (я свободен), так и минусы (со мной можно прекратить договор в любой момент). А кому то удобнее ходить на работу. Это как история с кочевниками и земледельцами.

Что касается нетрадиционных медиа, которых сейчас стало так много. Многие из них действительно являются нишевыми, обслуживающими интересы определенной группы населения. То есть они превращаются в такие кружки по интересам (взять, например, издания холдинга LookAtMedia). В этой ситуации, очевидно, что издания, которые рассказывают всем обо всем, не имеют таких шансов на внимание читателей, как раньше.

Кроме того, появляются издания и редакции нового типа, которые до этого просто были не нужны. Это редакции-платформы. Что я имею в виду? Я убежден, что современный человек никогда не потребляет одно издание. Более того, он даже несколько изданий не потребляет, он потребляет тексты. Он идет за конкретными авторами, а не за редакцией. Удобно ли это? Не очень. Вы должны бегать с ресурса на ресурс, узнавая, что где написал. Наверняка вам было бы удобнее, если бы существовали редакции-агрегаторы, которые переопубликовывали со ссылкой на первоисточник различные материалы, выстраивая их в систему, формируя повестку дня. И такие издания появляются. Например, запустившийся на днях ресурс Meduza бывшего главного редактора Lenta.ru Галины Тимченко. Появятся ли у них сразу конкуренты? Конечно. Выживет сильнейший.