С чего начинается родина... венгров?

Археологическим брендом Южного Урала может стать погребальный комплекс Уелги на севере области

Лето 2009 года в Кунашакском районе для челябинских археологов ознаменовалось уникальным открытием. С самого начала все поверхностные материалы, которые были собраны не без помощи поисковиков, дали понять ученым, что они имеют дело с очень неординарным памятником.

Сокрушил карьер памятник

Зауралье всегда интриговало ученых-востоковедов, причем именно средневековистов — тем, что очень многое, что касается возникновения легендарных народов — будь то гунны, тюрки, мадьяры — уводит в наши зауральские степи. И как тут не вспомнить весьма и во многом схожего предшественника уелгинского памятника — погребения, обнаруженного еще в конце 50-х годов ХХ века при разработке карьера на западном берегу озера Синеглазово! Но поскольку именно карьером памятник и был уничтожен, то в литературу и в фонды областного краеведческого музея попали остатки лишь одного погребения. В 2009 году в наш музей была передана еще часть находок автора тех же исследований археолога Владимира Стоколоса. И так совпало, что приход этих артефактов активизировал и новые находки. Но в отличие от синеглазовского памятника могильник Уелги находился на 100 километров севернее — возле Кунашака, на межбережье озер Уелги и его спутника Сайгырлы.

Так чем же стал интересен новый памятник и как он продолжил эстафету синеглазовской археологической интриги? По словам руководителя экспедиции, доктора исторических наук профессора Сергея Боталова, уже с первых же дней раскопок полученные с поверхностных сборов материалы выявили часть достаточно адресных вещей, причем весьма неоднородных. Их можно было условно разделить на пять групп. Одна из них традиционная и очень характерная для раннебашкирского населения Южного Урала. Она же оказалась и самая многочисленная. Подобные вещи находили в ряде районов Башкортостана и в других местах. Вторая группа материалов связана с югом области, Казахстаном, словом, с Большой степью. Третья часть материалов, которые тоже очень близки ко второй, но прямыми аналогиями ложатся с находками на территории Подунавья, Карпатской котловины, связаны со средневековыми материалами венгров времен «обретения родины», то есть IХ-X веков.

Меченные одним штемпелем

Конечно, именно эта группа материалов и вызвала наибольший интерес ученых, впрочем, добавив при этом и массу вопросов. Четвертая, восточная группа материалов была абсолютно индентична находкам Верхнего Приобья и Алтая. Словно все они штамповались одним штемпелем. То были поясная украшенная гарнитура, ремни конской узды, различные бляхи, пряжки, накладки. Они же свидетельствовали и о том, что это было время расцвета моды на красивые пояса, на красивые узды. Ни до этого, ни после не было такого взлета популярности подобных украшений. И эти вещи можно считать паспортными: они дают четкие данные о роде, племени, статусе человека. В частности, все эти богатые находки говорили об аристократическом происхождении тех, кто здесь был погребен.

Кто разорял мадьярские могилы

К большому сожалению, могильник Уелги до наших дней дошел, будучи разграбленным самым катастрофическим образом. Из 20 раскопанных погребений лишь три можно считать относительно нетронутыми. Произошло это потому, что само существование некрополя совпало с очень драматичным периодом, когда на запад уходили мадьяры и все население иже с ними — проболгарское, прохазарское. На их место приходили племена с востока — с Алтая, с Иртыша, Оби, приходили племена кипчако-кимакского союза. И так, собственно говоря, и формировалось местное население будущих башкир, татар, казахов. Это и был тот момент истины, момент местного этногенеза. Однако приход нового населения оказался чреват для тех, кто оставил предшествующие могильники. Выкапывали ли эти могилы с мародерской целью, сказать трудно. Скорее всего, это делалось с целью некоего символического осквернения, то есть изгнания предков с территории. Подобный ритуал мог означать полный разрыв с предыдущими корнями. Доказательством этой версии может служить то, что слишком уж много серебра с позолотой оказалось нетронутым и было выброшено просто так из могил на землю. Да и сами могильники ученые нашли под самым дерном, практически в траве. Выброшено было и многое другое — оружие, конская узда. Можно ли было этим пользоваться? Трудно сказать. В других местах, например, в той же Венгрии, могильники таким образом не выглядят. Объяснение простое: тогда, в конце IX века, венгры пришли всерьез и надолго. И понятно, что до момента полного руинизирования памятников они их хранили и защищали.

Новый бренд или археологическое Сколково?

Как бы то ни было, но все эти немногочисленные погребения, которые удалось найти ученым, наводят на интересные мысли. Например, можно радоваться тому, что наука фундаментальная все-таки не имеет свойства отвечать на все вопросы. Нельзя построить Сколково и ответить на все вопросы. Археология, как фундаментальная наука, хотя прикладная часть ее очевидна, все же ставит перед учеными вопросов гораздо больше, чем ответов. И первый из них сразу же озадачил челябинских археологов. Почему первое обнаруженное захоронение имеет не традиционный для венгров обряд погребения — со шкурой, черепом и ногами лошади. Это было трупосожжение. Но откуда? С одной стороны, понятно откуда — из Великой степи. Ученые предположили, что новое население приходит со степного Зауралья после распада тюркского каганата, а значит, они имеют дело с сугубо тюркскими традициями. По крайней мере, известно, что так называемые голубые тюрки сжигали своих погибших воинов.

Нынешней весной Сергей Боталов участвовал в проходившем в Венгрии симпозиуме, на котором он выступал со своим научным докладом. Озвученные им материалы вызвали новый всплеск интереса к уральско- мадьярской проблематике, которая давно уже существует в исторической литературе и давно уже зашла в тупик. Дело в том, что многие археологические материалы, до сих пор дававшие определенные намеки на некую их схожесть, вдруг перестали взаимодействовать. Например, часть хазарских материалов оказалась частью аланско-болгарских материалов. Средневековые материалы, связанные с Поволжьем и Волжской Булгарией, оказались материалами чисто болгарскими. Средневековые материалы Башкирии имеют начало и имеют свое логическое продолжение в этногенезе башкирских народов XIII-XIV веков. Есть и некоторые письменные подтверждения — да, некий паломник Юлиан приезжал куда-то к нам, на Урал, в Поволжье, и вроде бы видел кого-то, кто еще понимал на том, уже полузабытом языке. Есть и так называемые хроники короля Беллы... Но это были как бы полулегендарные истории, а ученые-археологи привыкли все-таки оперировать вескими доказательствами. И уже после открытий на Уелгах вектор исследований четко шагнул в сторону Южного Урала. Фактически эти находки подтолкнули на поиски и украинских коллег.

Совпадение — налицо!

На проходившей теперь уже в Полтавской области встрече ученые попытались сверить, насколько же схожи их находки — венгерские, украинские, российские, в том числе уральские. Сверка показала, что материалы, которые родились у нас на Южном Урале, уже чуть позднее, пусть несколько в клишированном варианте, но все же достигают и Поволжья, и порогов днепровских, а потом уже и Дуная. И вот так вдруг этот средневековый мадьярский путь выстроился в одну логическую цепочку. Обнаруженный в нижнем горизонте на Уелгах материал имел абсолютное совпадение с найденными в Карпатской котловине в Венгрии находками. Уелгинский могильник по своей принадлежности не просто можно отнести к мадьярской культуре. Те, кто был захоронен на территории Кунашакского района, вполне мог иметь самое прямое, родственное отношение к народностям, формировавшимся в это время в Восточной Европе. И не только причерноморским булгарам и хазарам, но и дунайским мадьярам. Мадьярам в период «обретения родины»...

Так что неслучайно то, что челябинским археологам предоставили почетное право провести второй мадьярский симпозиум именно на Южном Урале, точнее на Уелгах, в 2013 году.

Конечно, Уелги не претендуют на звание российской Кремниевой долины, и сам симпозиум вряд ли даст возможность окончательного решения мадьярского вопроса. Но он несомненно откроет совершенно новый этап развития этой важной темы, которую, по мнению Сергея Боталова, мы должны связывать с историей зауральских башкир.

Побратаемся с Венгрией?

Уже сегодня очевидно, что история Великой Хунгарии и история уральских народов должны рассматриваться в одной связке. И то, и другое имеют очень яркие брендовые стороны. Если в Венгрии проводятся такие этнические праздники, как «обретение Родины», а на Южном Урале, соответственно, курултаи, то их и надо рассматривать, как явления одного порядка. И тогда делегации на этих фестивалях и курултаях будут чувствовать себя как родственные, братские.

Была когда-то старая советская традиция — именоваться городами-побратимами. Здесь может быть побратимость не городов, а целых регионов — то есть всей Венгрии и всего Южного Урала, точнее, Челябинской области. Примечательно, что по площади эти территории почти равны (93 030 и 88, 5 км²). Вот это действительно реальный бренд! Причем европейского и даже евразийского порядка, на утверждение которого мы имеем полное моральное право.

Марат Гайнуллин,

фото Сергея Арканова