Как помогают ядерные технологии в борьбе за жизнь и здоровье

В одном из своих высказываний главный онколог Челябинской области, член-корреспондент Российской академии медицинских наук профессор Андрей Важенин назвал принцип развития онкологии в России «принципом эскалатора»:

— Для того, чтобы хотя бы стоять на месте, нужно постоянно шагать, иначе эскалатор унесет тебя вниз…

Онкология, — утверждает Важенин, — одна из самых бурно развивающихся наук. Чтобы не отстать, необходимо следить за новинками, овладевать новыми технологиями. Чтобы взгляд не был ограничен линией горизонта, а уходил дальше. Всегда нужно быть готовым к тому, что может оказаться на новом витке развития. Именно в онкологии используются суперсовременные ядерные технологии, благодаря которым многие формы рака — одного из самых тяжелых заболеваний человечества — становятся излечимыми. Событиями последних лет стало открытие в Челябинском онкологическом диспансере ПЭТ-центра, появление кибер-ножа и другого оборудования, позволяющего более точно ставить диагнозы, проникать во время операций в самые труднодоступные места человеческого организма.

О современном состоянии онкологической науки, ее достижениях рассказывает доктор медицинских наук, профессор Андрей Важенин.

Спасительные лучи

— Андрей Владимирович, как широко используются ядерные технологии в онкологической практике?

— С использованием атома «в мирных целях» в онкологии произошла настоящая революция. В лечении злокачественных образований решающее значение часто имеет фактор раннего выявления опухолей. Так вот, именно радионуклиды оказались самыми точными и эффективными маркерами, позволяющими определить даже самые мелкие образования. Появились возможности определять границы опухолей, проникать в самые труднодоступные места организма, решать проблемы послеоперационного долечивания и многое другое.

Ядерная медицина включает два раздела: диагностический — с использованием радионуклидов, позитронно-эмиссионной томографии — ПЭТ, технологии — с использованием радиоизотопов. В лечебный входит работа на гамма-аппаратах, линейных ускорителях, кибер-нож, нейтронная, протонная терапия и так далее.

— Как говорят, с этого места поподробнее. Открытие ПЭТ, появление кибер-ножа пресса воспринимала как чудо…

— Да, действительно, организация ПЭТ-центра это событие, но гордиться этим не приходится. Ведь такая технология могла бы появиться лет на пятнадцать раньше. Для развитых стран это давно не новость. Однако для нас это все равно шаг вперед: ПЭТ помогает уточнить диагноз, дать специалисту более точную картину заболевания. Почти трети больных после такого обследования мы меняем схему лечения на более эффективную. Сегодня страсти вокруг ПЭТ улеглись, он перестал быть экзотикой, «чудом» и просто занял свою нишу в лечебном процессе. То же можно сказать о кибер-ноже, если отбросить эмоции. Слава богу, что истерия в СМИ о «чуде», решающем все проблемы, улеглась.

В онкологии нет универсальных решений, каждый случай требует индивидуального подхода, поэтому ни чудес, ни панацеи ждать не приходится. Кибер-нож имеет, как и многие новинки, тоже ограниченные показания. Хотя… это действительно очень тонкая и красивая технология. Американская фирма, которая выпускает в год двести единиц такого оборудования, отслеживает работу своей уникальной продукции. Сегодня по объемам и качеству работы мы идем в ногу с коллегами из США, Японии, стран Западной Европы.

— И все же, в чем уникальность кибер-ножа?

— Главное достоинство — нехирургический способ лечения, возможность проникать в места сложных для хирурга локализаций. Кибер-нож можно сравнить с роботизированной рукой, направляющей пучок лучей в саму опухоль. Поражаемые клетки становятся мишенью. И механическая рука не дрожит, не промахивается, поражая ее.

Кибер-нож используется при операциях на головном мозге, легких, брюшной полости. У нас был случай, когда операция по удалению опухоли на легком у одного из больных была невозможной из-за отсутствия доступа к ней. И только с помощью кибер-ножа удалось спасти человека. Опухоль удалили безкровно, прогноз на будущее благоприятный.

Пробили стену первыми

— Андрей Владимирович, Челябинский онкологический диспансервходит в пятерку лучших в России. По результатам своей деятельности он получил престижный статус окружного  — их в стране всего тринадцать. Изменилось к лучшему и финансирование и, как вы говорите, идеологическая поддержка…

— Престижный статус позволил нам получить линейные ускорители нового поколения, позволяющие делать сложнейшие манипуляции, невозможные на другой технике. Сегодня вообще многое невозможное становится возможным.

— Что, например?

— Известно, что Челябинская область относится к тревожным по числу заболеваний щитовидной железы. У нас есть специализированный эндокринологический центр, где успешно оперируют таких больных. И все же встречаются неоперабельные опухоли. Использование радиоактивного йода позволяет решить эту проблему: «рассосать» опухоль, после чего пациент получает заместительную терапию. Мы стали первыми после Обнинска освоившими такие бескровные операции. Первого пациента пролечили по этой технологии 16 июля 2011 года. Сегодня это делается в других регионах, но мы все же «пробили стенку» первыми. Мы первые и единственные в России освоили брахитерапию, открыв отделение онкоофтальмологии в нашем диспансере, где делаютя операции по удалению глазных меланом с сохранением зрения.

— Сегодня не новость, что радионуклидная диагностика используется в кардиологии, неврологии.

— Да, например, в Челябинской дорожной клинической больнице для обследования миокарда, состояния сосудов сердца. Как при любой сложной высокотехнологичной манипуляции, при коронографии существует процент осложнений, который при радионуклидной диагностике исключается. К тому же это позволяет расширить круг пациентов, которым такое обследование необходимо.

Уникальное содружество

— Андрей Владимирович, как вы оцениваете состояние отечественной ядерной медицины?

— Не открою Америки, если скажу, что Россия, которая в 60 е годы шла в ногу с развитыми странами в области исследования ядерных технологий, больше потеряла, чем нашла. Бурное развитие этой отрасли не может не поражать, вот только происходит это не в России. События последних десятилетий, Чернобыль, упадок экономики отбросили развитие онкологии лет на двадцать назад. Однако интерес к ядерной науке у медиков не исчез.

В Челябинской области удалось сохранить ранее достигнутое, а главное — человеческий ресурс, специалистов с высоким уровнем знаний и подготовки. Казалось бы, парадокс, но при отставании именно этот фактор позволил не разрушить уровень онкологической помощи населению, не скатиться по эскалатору вниз. В нашем коллективе никогда не ослабевал интерес к новостям в развитии онкологии, поэтому мы никогда не ломали голову, когда к нам начали поступать новейшие аппараты. Заранее обучали специалистов и были готовы к появлению любой новинки. Вообще, я считаю очень важным моментом в образовательном процессе, повышении квалификации врача — участие в научных конференциях, стажировки, обмен опытом с коллегами, чтение литературы.

— В вашем коллективе много докторов, кандидатов наук. Их научные исследования связаны с онкологией?

— Да, мы все онкологи, и наши научные труды связаны с основной работой. Считаю, что это правильно.

— С чем вы связываете определенные достижения, неплохую статистику в работе челябинских онкологов?

— Очень важно, что в области работает несколько ядерных центров, которые охотно сотрудничают с нами, такая практика продуктивна и традиционна. Даже в худшие годы физики не утратили интереса к такой работе, для них ядерная медицина всегда была и остается приоритетной. И хотя на несколько лет наше сотрудничество прекращалось, контакты возобновились в 1992 году, когда был запущен проект «нейтронная терапия». Этот проект был переломным после застоя, он актуален и по сей день. Статистика заболеваний не становится лучше, зато положительные изменения в статистике излечивания очевидны. Ведь суть нейтронной терапии в том, что с помощью нейтронного, протонного и другого облучения можно лечить достаточно большую группу опухолей.

— Наверное, сложно было после долгого перерыва наверстывать упущенное?

— Непросто. Часть работ — исследования, испытания, разработку технологий проводили онкологи. Физики решали не менее важные проблемы — дозиметрии, защиты и медиков, и пациентов от опасных передозировок и многие другие. Понадобилось шесть лет, чтобы взять на лечение нейтронами первых больных, организовать их транспортировку в закрытый город, где была необходимая для этого установка. Сегодня таких больных насчитывается больше тысячи, а наши результаты признаны во всем мире. Таких центров, как наш, за рубежом всего 25.

Успеем ли на поезд?

— Всем ли показана нейтронная терапия?

— Нет, в чистом виде она не используется. В каждом отдельном случае — индивидуальная программа лечения, а нейтронная терапия во многих случаях становится частью большой комбинированной схемы.

— Андрей Владимирович, больных возят на такую терапию в ядерный центр. Может, проще установить технику в диспансере?

— Такой практики нет даже в США. Это очень сложное оборудование, требующее высокой инженерной квалификации. Поэтому мы работаем на установке двойного использования: она работает на основную тематику института и на медицину. В отличие от других регионов у нас преимущество: ехать туда недалеко. И это одно из обстоятельств, позволяющее говорить о перспективах развития ядерной медицины в Челябинске, где существует уникальное содружество физиков и онкологов, близость ядерных центров плюс множество медицинских специализированных центров, медицинский университет и, наконец, кадровый потенциал.

— Может быть, в нашей области  есть смысл создать медицинский кластер?

— Вполне. И мы уже озвучивали эту идею. Пока же многое происходящее в ядерной медицине не может не тревожить.

— Что вы имеете в виду?

— Хотя бы тот факт, что модернизация, замена оборудования ориентирована на импортные образцы. Единственное, что радует, источники питания для этой техники производятся на нашем «Маяке». А это гарантия качества. К сожалению, мы уже потеряли целое поколение гамма-аппаратов. Аппаратура морально устаревает, а отечественную страна не производит. Кардинальные изменения к лучшему возможны только при государственной поддержке, региональной власти финансирование дорогостоящей ядерной медицины не под силу.

— Вы смотрите в будущее с оптимизмом?

—  С надеждой. Если говорить о реальном будущем, связанном с нашим регионом, то речь может идти об использовании ПЭТ Снежинска для кардиологических исследований. К нашей работе проявляет интерес центр НИИТФ имени академика Забабахина, а это возможность новых перспективных проектов. Но снова повторюсь: заскочить в последний вагон уходящего поезда возможно лишь при условии государственной поддержки, иначе состав уйдет без России.