«Кухня» живописца. В натюрморте с разрезанной рыбой челябинский художник «спрятал» воспоминания о прошлом

У окна — мольберт. На нем длинные кисти, тюбики с красками. Однако вокруг  удивительная, я бы даже сказала стерильная, для мастерской художника чистота. Хотя, может, это стереотип — считать, что рабочее пространство творческого человека — это обязательно хаос и беспорядок. Мы садимся за стол. В центре — тарелка с яблоками, персиками и виноградом. Идеально сложенная композиция для натюрморта. Все настолько целостно и гармонично, что не хочется нарушать эту фруктовую складность. Евгений Юрьевич пытается угостить нас, но тщетно: фотограф занят поиском нужного ракурса, я пытаюсь собраться с мыслями и понять, с чего начать разговор...


Наивные «картинки»

Мое знакомство с творчеством Евгения Рябова произошло на фестивале современного искусства «Дебаркадер». Именно там я впервые увидела три работы художника — натюрморты с изображением зажаренного цыпленка, разрубленной на части рыбы и расколотого кроваво-красного арбуза.

— Вообще-то я ожидал увидеть здесь еще две мои работы, но поздно отправил картины кураторам выставки, — сетует автор. — Те работы посвящены теме отношений между мужчиной и женщиной, над которой я в последнее время работаю.  

«Продуктовый» цикл — «Казнь рыбы», «Чрево арбуза» и «Цыпленок табака» — был написан 20 лет назад. Каждая картина связана с каким-то воспоминанием из прошлого.



— Помню, как жена принесла домой огромную красивую рыбину. Сначала мы любовались ею, а потом разрезали — словно четвертовали, казнили — сварили и съели. Вот такая метаморфоза. Или арбуз — как он поразил меня буйством красок, красными, бордовыми оттенками мякоти... А цыпленок, когда я его написал, почему-то напомнил мне российский герб. И тогда в качестве фона я решил сделать скатерть в цветах российского флага.

Все три картины выполнены в жанре, который искусствоведы называют профессиональным примитивизмом, или наивным искусством. Сам художник несколько скептически и снисходительно относится к таким определениям. Дело творца — творить, а теорией пусть занимаются ученые. Некоторые свои работы, в частности те, что посвящены деревенской тематике, он называет просто «картинками».

И все же, если обратиться к этой самой теории, то мы узнаем, что профессиональный примитивизм отличает плоскостное изображение, упрощенная ритмичность, отсутствие какого бы то ни было пафоса и возвышенности. Кроме того (что важно), для картин, выполненных в этом жанре, характерен оптимистичный и жизнеутверждающий настрой, тонкое чувство юмора.

Не надо спорить с Богом

После окончания в конце 80-х годов живописно-педагогического отделения Челябинского художественного училища и последовавших за этим творческих поисков в Санкт-Петербурге, Евгений Рябов поступил в Красноярский художественный институт. Только через 20 лет он вернется на родину, на Урал. В Сибири он не только завел семью, построил дом с мастерской и разбил во дворе шикарный сад, но и сформировал свой авторский стиль живописания.

— Мне довольно быстро наскучила холодность академической живописи, реализм, пейзажи, и я переключился на изображение деревенской жизни, — рассказывает Евгений Рябов. — На мой взгляд, она более живая, настоящая, в ней нет городского лоска, снобизма, но есть что-то душевное и теплое. Сегодня много авторов, которые своими работами совершают эмоциональное насилие над зрителем, оправдывая это тем, что в тот момент они были в тяжелом состоянии. Но разве зритель в этом виноват? Главное правило в творчестве — «не навреди». Очень важно не обидеть зрителя, не испортить ему настроение, не разрушить тот благостный эмоциональный настрой, с которым он приходит на выставку.

На вопрос, почему все же природа как объект для живописания у художника, так сказать, не в чести, Евгений Рябов отвечает лаконично: не надо спорить с Богом и пытаться повторить то, что уже и так прекрасно. И продолжает:

— Стопроцентно отобразить настоящую жизнь в своем произведении, будь то картина, книга или фильм, невозможно. Это все равно будет видение художника, конкретного человека, его субъективный взгляд на узкий сегмент многообразной жизни.  

Чтобы не сойти с ума…

Я рассматриваю светлого ангела напротив меня. Эта картина разительно отличается от комичных и непосредственных деревенских сюжетов, которые ее окружают. Но есть у них и что-то общее: свет, тепло, доброта. Разве что в ангеле меньше иронии в отличие от других работ. С другой стены на зрителя насмешливо поглядывают обнаженные пышнотелые деревенские барышни. Видимо, выскочили на снег из бани. А вот еще «забавный» сюжет: взгромоздив на спину стул, в глубь картины, ссутулившись, бредет женщина (тоже обнаженная), а на стуле невозмутимо восседает, листая газету, мужчина.

— Если не смеяться над действительностью, то можно сойти с ума или того хуже, —  признается художник. — На меня, как и на любого человека, влияют события, которые происходят в нашей нескучной стране. Скучать здесь некогда: все время что-то происходит. Чаще что-то отрицательное. Поэтому с годами вырабатываешь иммунитет, чтобы не расстраиваться слишком часто, а главное, не переносить это в творчество. А если и переносить, то с некоторой иронией.

Кроме юмора, который действительно нередко присутствует в работах Евгения Рябова, картинам художника, на мой взгляд, свойственна еще одна особенность: глубина, которая, возможно, не сразу просматривается за плоскостным изображением, но чувствуется на уровне эмоций. Религиозные сюжеты, написанные в светлых, легких тонах, архетипы, явная и неявная символика, контуры христианских святынь, изображения пролетающих над повседневностью ангелов — все это еще одна попытка привнести свет и порядок в нашу, зачастую смутную и беспорядочную жизнь.

Блиц-опрос перед уходом

Поскольку наша рубрика неоднозначно называется «Искусство есть», в завершение интервью я решила задать художнику вопрос о его предпочтениях в еде. Но разговор все равно вышел в плоскость творчества.

— У вас есть любимое блюдо?

— Я всеяден и люблю все.

— К жизни это тоже относится?

— В жизни я тоже люблю все, но со знаком плюс.

— Что бы вы посоветовали молодым художникам, которые только начинают познавать «творческую кухню»? Как выйти в этот «плюс»?

— Главное, гореть. Если нет огонька внутри, если ничего не колышется — бесполезно. Лучше тогда и не начинать заниматься изобразительным искусством, не обманывать себя. Сейчас очень много делается для заработка. В художественных салонах — одна конъюнктура, картины на потребу дня, привлекающие внимание лишь яркими красками, изобразительными эффектами. А глубины нет.

— На художественных выставках, в частности в экспозиции «Молодость», которые работают в рамках фестиваля современных искусств «Дебаркадер», тоже прослеживается эта тенденция?

— Лично я ничего значительного там не увидел, кроме работ Татьяны Сусь и Ольги Антипиной. А в остальном, если говорить о молодых художниках, — пена, поверхностность. Помню, как в институте нам задавали так называемые клуазуры — задания, заключавшиеся в том, чтобы цветовыми пятнами выразить настроение. Вот такие клуазуры я увидел на этой выставке. Но это же всего лишь упражнения, а не искусство. Сама выставка организована хорошо, но… красивый фантик со слабым содержанием.

— Что для вас значит вдохновение?

— Это кратковременный творческий порыв, который время от времени посещает любого человека при создании чего-либо. Но если следовать только этим, подчас нечастым порывам, то мало что в жизни успеешь создать. Если есть желание заниматься любимым делом, то нужно им заниматься, просто что-то делать. Я заметил, что самые интересные работы зачастую получаются тогда, когда особо ничего не планируешь. Просто подошел к мольберту, начал работать, втянулся, и вот уже что-то получилось. Как говорится, аппетит приходит во время еды.