Один на один. Участники «Полного артхауса» объяснились с челябинцами
1 Марта 2017
Фото: Вячеслав Шишкоедов
Пресс-конференция, предшествовавшая церемонии закрытия фестиваля «Полный артхаус», стала его достойным завершением и одновременно серьезным и честным разговором о проблемах российского кинематографа.
Понятное и непонятное кино
Первое, что интересовало зрителей, — почему в фильмах конкурсной программы «так много крови, насилия и негатива». Действительно, что ни фильм, то расчлененка, эпатаж или полная безысходность. Не за что зацепиться. Ни о чем не хочется рассуждать. Иногда хочется просто забыть об увиденном.
— Да, наш кинематограф неровный, — отвечает на это художественный руководитель «Полного артхауса» Вячеслав Шмыров. — Но авторское кино всегда отличалось брутальностью высказывания. Я сам не поклонник некоторых вещей, которые мы увидели на фестивале. Но мы должны были показать разное кино. Для меня важнее вопрос о том, что мы не смогли показать и почему.
О непростой судьбе авторского кино в России высказалась актриса, режиссер театра и кино Юлия Ауг, известная любителям элитарного кино по фильмам «Интимные места», «Овсянки», «Ученик», а телезрителям — по роли императрицы Елизаветы Петровны в сериале «Екатерина». На «Полном артхаусе» она представляла фильм конкурсной программы «Метаморфозис», который хоть и не может быть обвинен в кровавости, но для многих остался не до конца понятным. Почему — отчасти объяснила Юлия Ауг.
— Сценарий к фильму переписывался три раза, и все три раза я заново влюблялась в эту историю, потому что это хороший фильм. Но, с точки зрения моей героини, он незакончен. К сожалению, в авторском кино так бывает: деньги кончаются, и продюсеры говорят «стоп». Из-за этого нам не удалось снять две ключевые сцены, которое многое бы объяснили.
Куда более ясной для зрителей оказалась ретроспектива польского режиссера Анджея Вайды. По словам куратора программы, киноведа, сотрудника польского культурного центра в Москве Дениса Вирена, зрители не только приходили на просмотры, но и активно принимали участие в обсуждениях.
— В Москве такое случается нечасто. Там никто, как правило, говорить не хочет. Меня удивил особый интерес челябинцев к фильму «Березняк», который лично мне всегда казался одним из наиболее понятных фильмов Вайды. Возможно, зрителей задело то, что это совершенно универсальная и вневременная психологическая драма. Больше всего человек было на показе фильма «Пилат и другие». Что объяснимо: ранее эта экранизация Булгакова, снятая в Германии, практически нигде в России не показывалась из-за проблем с авторскими правами.
О наболевшем
Новую дискуссию вызвало выступление режиссера Николая Досталя (его картина «Монах и бес» закрывала фестиваль). С Челябинском Николая Николаевича связывает работа с южноуральцем Андреем Жигаловым, который сыграл главную роль в его фильме «Облако — рай».
— Я впервые в этом городе и уже прошелся по вашей знаменитой пешеходной улице, — сообщил режиссер. — Вообще, Челябинск мне показался чистым…
Последний комментарий вызвал в зале смех в знак того, что зрители еще помнят, как год назад другой гость фестиваля «Полный артхаус», режиссер Александр Сокуров отозвался о Челябинске противоположным образом. Затем из зала прозвучало что‑то вроде воззвания к режиссерам — просьба снять фильм о бедственной экологической ситуации в Челябинской области. Ответил на обращение режиссер Карен Геворкян, автор конкурсного фильма «Вся наша надежда»:
— По моим представлениям, Челябинск — героический город. И рефлексия моего коллеги Александра Сокурова мне непонятна. Город может быть чистым или не очень. Но у него есть судьба. У Челябинска она героическая. Если бы у меня была возможность, я бы хотел оказаться связанным с этим городом по части кино.
Пресловутый вопрос
О финансировании речь зашла после вопроса о том, какой должна быть идеальная модель взаимоотношений художника и государства в области кинематографа.
— Идеальной модели нет и быть не может, — ответил Николай Досталь. — Финансирование у нас осуществляется по советской модели: всем сестрам по серьгам. Если государство и выделяет деньги на создание фильма, то это 30 — 40 %, максимум 50 % от необходимой суммы. А где взять остальное? Спонсоров сегодня не найти. Брать кредит? Но вернуть деньги банку можно только с прибыли от проката. А какая может быть прибыль у малобюджетного авторского кино? Хочется, чтобы не было конъюнктуры, чтобы в экспертный совет входили не только лидеры кинопроизводства, которые потом сами между собой делят деньги, но и киноведы, кинокритики, журналисты.
Юлия Ауг продолжила тему, но выразила другую точку зрения: независимый кинематограф в России есть, но это очень узкий сегмент, попасть в который непросто. В пример актриса привела драму Кирилла Серебренникова «Ученик», в которой она исполнила одну из ролей. В 2016 году картина вошла в программу «Особый взгляд» Каннского кинофестиваля, была удостоена приза независимой французской прессы имени Франсуа Шале, а после еще и заработала деньги, когда фильм закупили несколько европейских стран.
Срединную позицию занял Карен Геворкян, который отметил, что каждый год государство, пусть не так много, как хотелось бы, но выделяет деньги на кино. Скажем, в США такой практики нет в принципе. Вопрос в другом: кто и как распоряжается этими деньгами.
Кольцевая композиция
«Полный артхаус» в этом году закончился тем, с чего начался. На открытии фестиваля его художественный руководитель Вячеслав Шмыров сетовал на то, что отечественные кинематографисты борются с засильем Голливуда на российских экранах средствами Голливуда. На закрытии к этой теме вернулись снова.
— 2016 год стал для нашего кино годом политики Мединского. Все фильмы были запущены (или не запущены) при его участии. Ставка делалась на блокбастеры, которые все равно себя не окупали. Либо это были квази-голливудские фильмы, либо обращение к старым советским моделям. Ни тот, ни другой путь не отражает ту идеологию развития, которая нужна современной России.
В завершение пресс-конференции прозвучало: российский кинематограф должен быть свободным. «Полный артхаус» провозглашает именно этот принцип. Фильмы, показанные на фестивале, могут нравиться или вызывать неприятие. Они могут радикально отличаться от кинематографа прошлой эпохи. Но, возможно, именно это и свидетельствует о начале нового этапа в истории развития отечественного кино.
О результатах фестиваля «Полный артхаус» читайте в следующих материалах.
Первое, что интересовало зрителей, — почему в фильмах конкурсной программы «так много крови, насилия и негатива». Действительно, что ни фильм, то расчлененка, эпатаж или полная безысходность. Не за что зацепиться. Ни о чем не хочется рассуждать. Иногда хочется просто забыть об увиденном.
— Да, наш кинематограф неровный, — отвечает на это художественный руководитель «Полного артхауса» Вячеслав Шмыров. — Но авторское кино всегда отличалось брутальностью высказывания. Я сам не поклонник некоторых вещей, которые мы увидели на фестивале. Но мы должны были показать разное кино. Для меня важнее вопрос о том, что мы не смогли показать и почему.
О непростой судьбе авторского кино в России высказалась актриса, режиссер театра и кино Юлия Ауг, известная любителям элитарного кино по фильмам «Интимные места», «Овсянки», «Ученик», а телезрителям — по роли императрицы Елизаветы Петровны в сериале «Екатерина». На «Полном артхаусе» она представляла фильм конкурсной программы «Метаморфозис», который хоть и не может быть обвинен в кровавости, но для многих остался не до конца понятным. Почему — отчасти объяснила Юлия Ауг.
— Сценарий к фильму переписывался три раза, и все три раза я заново влюблялась в эту историю, потому что это хороший фильм. Но, с точки зрения моей героини, он незакончен. К сожалению, в авторском кино так бывает: деньги кончаются, и продюсеры говорят «стоп». Из-за этого нам не удалось снять две ключевые сцены, которое многое бы объяснили.
Куда более ясной для зрителей оказалась ретроспектива польского режиссера Анджея Вайды. По словам куратора программы, киноведа, сотрудника польского культурного центра в Москве Дениса Вирена, зрители не только приходили на просмотры, но и активно принимали участие в обсуждениях.
— В Москве такое случается нечасто. Там никто, как правило, говорить не хочет. Меня удивил особый интерес челябинцев к фильму «Березняк», который лично мне всегда казался одним из наиболее понятных фильмов Вайды. Возможно, зрителей задело то, что это совершенно универсальная и вневременная психологическая драма. Больше всего человек было на показе фильма «Пилат и другие». Что объяснимо: ранее эта экранизация Булгакова, снятая в Германии, практически нигде в России не показывалась из-за проблем с авторскими правами.
О наболевшем
Новую дискуссию вызвало выступление режиссера Николая Досталя (его картина «Монах и бес» закрывала фестиваль). С Челябинском Николая Николаевича связывает работа с южноуральцем Андреем Жигаловым, который сыграл главную роль в его фильме «Облако — рай».
— Я впервые в этом городе и уже прошелся по вашей знаменитой пешеходной улице, — сообщил режиссер. — Вообще, Челябинск мне показался чистым…
Последний комментарий вызвал в зале смех в знак того, что зрители еще помнят, как год назад другой гость фестиваля «Полный артхаус», режиссер Александр Сокуров отозвался о Челябинске противоположным образом. Затем из зала прозвучало что‑то вроде воззвания к режиссерам — просьба снять фильм о бедственной экологической ситуации в Челябинской области. Ответил на обращение режиссер Карен Геворкян, автор конкурсного фильма «Вся наша надежда»:
— По моим представлениям, Челябинск — героический город. И рефлексия моего коллеги Александра Сокурова мне непонятна. Город может быть чистым или не очень. Но у него есть судьба. У Челябинска она героическая. Если бы у меня была возможность, я бы хотел оказаться связанным с этим городом по части кино.
Пресловутый вопрос
О финансировании речь зашла после вопроса о том, какой должна быть идеальная модель взаимоотношений художника и государства в области кинематографа.
— Идеальной модели нет и быть не может, — ответил Николай Досталь. — Финансирование у нас осуществляется по советской модели: всем сестрам по серьгам. Если государство и выделяет деньги на создание фильма, то это 30 — 40 %, максимум 50 % от необходимой суммы. А где взять остальное? Спонсоров сегодня не найти. Брать кредит? Но вернуть деньги банку можно только с прибыли от проката. А какая может быть прибыль у малобюджетного авторского кино? Хочется, чтобы не было конъюнктуры, чтобы в экспертный совет входили не только лидеры кинопроизводства, которые потом сами между собой делят деньги, но и киноведы, кинокритики, журналисты.
Юлия Ауг продолжила тему, но выразила другую точку зрения: независимый кинематограф в России есть, но это очень узкий сегмент, попасть в который непросто. В пример актриса привела драму Кирилла Серебренникова «Ученик», в которой она исполнила одну из ролей. В 2016 году картина вошла в программу «Особый взгляд» Каннского кинофестиваля, была удостоена приза независимой французской прессы имени Франсуа Шале, а после еще и заработала деньги, когда фильм закупили несколько европейских стран.
Срединную позицию занял Карен Геворкян, который отметил, что каждый год государство, пусть не так много, как хотелось бы, но выделяет деньги на кино. Скажем, в США такой практики нет в принципе. Вопрос в другом: кто и как распоряжается этими деньгами.
Кольцевая композиция
«Полный артхаус» в этом году закончился тем, с чего начался. На открытии фестиваля его художественный руководитель Вячеслав Шмыров сетовал на то, что отечественные кинематографисты борются с засильем Голливуда на российских экранах средствами Голливуда. На закрытии к этой теме вернулись снова.
— 2016 год стал для нашего кино годом политики Мединского. Все фильмы были запущены (или не запущены) при его участии. Ставка делалась на блокбастеры, которые все равно себя не окупали. Либо это были квази-голливудские фильмы, либо обращение к старым советским моделям. Ни тот, ни другой путь не отражает ту идеологию развития, которая нужна современной России.
В завершение пресс-конференции прозвучало: российский кинематограф должен быть свободным. «Полный артхаус» провозглашает именно этот принцип. Фильмы, показанные на фестивале, могут нравиться или вызывать неприятие. Они могут радикально отличаться от кинематографа прошлой эпохи. Но, возможно, именно это и свидетельствует о начале нового этапа в истории развития отечественного кино.
О результатах фестиваля «Полный артхаус» читайте в следующих материалах.
Поделиться
