Бессмертная фотография. Впервые в Челябинске состоялась выставка амбротипии
17 Ноября 2017
Фото: Владлена Шваб
Новый тип фотографии (которому на самом деле 167 лет) — амбротип — открыл Челябинску фотограф Алексей Серебряков, которого, в свою очередь, открыла кураторская группа Soft Focus.
Выставка, организованная на площадке челябинского Музея изобразительных искусств, так и называется «Амбротипия Алексея Серебрякова».
Увидеть и не сойти с ума
Амбротипы — особый космос фотографического мира. Есть в них какая‑то мистичность, потусторонность, отстраненность от мира привычного. Все изображения словно объемные, с 3d-эффектом, с невероятной точностью выхватывающие мельчайшие детали текстуры объекта. Будто кадры из фильма или живые картины. Кажется, что изображенный на снимке человек сейчас моргнет, повернет голову или что‑то скажет тебе. Кажется, что трава на снимке начнет колыхаться под порывами ветра или стоит тебе отвернуться или задуматься, как в кадр войдет кто‑то, возможно, персонаж из соседнего снимка. Но мгновение — и иллюзия рассеивается.
— Это очень красиво, — мысли вслух одного из посетителей выставки. — Правда, эти снимки вызывают у меня тревогу. Почему‑то вспоминается фильм «Дом странных детей мисс Перегрин» Тима Бертона. Мне кажется, если остаться с какой‑нибудь из этих фотографий в замкнутом пространстве один на один, можно сойти с ума от беспокойства и напряжения.
Амбротипы притягивают внимание не только своим благородным серебряным свечением (действительно возникает ощущение, что снимки подсвечены с другой стороны), глубиной и объемом, загадочностью. Слои коллодия (это клейкий раствор, который используется при создании амбротипа), кристаллы не растворившихся солей, следы химических реакций, царапины, пятна, неровность краев — все это рождает отдельные образы, становится важной частью композиции, делает изображение таинственным и далеким. И еще странный эффект: чем больше формат изображения, тем «громче» оно становится. Ты словно слышишь шум ветра в поле, вибрацию крылышек стрекозы, присевшей на кончик колоса, дыхание глубоко ушедшего в свои мысли человека на портрете.
Серебряные фотографии
Из более чем 300 работ, созданных Алексеем Серебряковым за 2 года, на выставке представлены 126. Здесь и оригинальные амбротипы, и напечатанные снимки — на архивной бумаге и на специальном материале дюратранс, который светится, когда сзади на него попадает свет (для этих работ в выставочном зале были установлены стеклянные кубы).
На портретах — известные в Челябинске и России люди, а также люди совсем не известные, но привлекающие внимание своей неординарностью. Рядом — совсем простые сюжеты: дерево без листьев, одуванчик, расколотый на части гранат, декоративные тыквы с пупырышками, куриные ножки. Но даже они становятся в амбротипии необычными объектами, от которых невозможно оторвать взгляд. Как, впрочем, и люди. Знакомые все лица, а словно это другие люди — из другого мира, другого века. Столько в них глубины, задумчивости, какой‑то внутренней пружины… Просто космос.
Амбротипия как вариант мокрого коллодионного процесса была представлена научному сообществу Фредериком Скоттом Арчером в 1851 году. Смысл его открытия заключался в получении и последующем закреплении позитивного изображения на стеклянной пластине. Но, как это нередко бывает в истории, автор уникального метода умер в нищете, а вся слава досталась человеку, который запатентовал амбротипию, придумал ей название, да еще и имя сменил в честь этого события. Речь идет о Джеймсе Амброузе Каттинге (первоначально — Дж. Ансон Каттинг).
На своем веку амбротипию ждали и другие несправедливости судьбы. Не прошло и десяти лет с момента ее создания, как появился сухой коллодионный процесс. Он просто вытеснил амбротипию, возможности которой так и не были полностью изучены. Через некоторое время появились еще более технологичные фотоматериалы с желатиносеребряной фотоэмульсией.
— Ими занимались более полувека, — рассказывает куратор выставки и группы Soft Focus Ольга Конфедерат. — А потом появилась «цифра». Возможности амбротипии не были изучены. Поэтому сегодня к ней возвращаются — пришло время понять, что может дать эта техника для искусства, для эстетики.
В мире амбротипия действительно переживает расцвет. А вот в России этим занимается не более 30 человек.
— Думаю, внимание к амбротипии объясняется тем, что в сегодняшнем мире, где мы часто имеем дело с цифровым продуктом, заменителями, суррогатными материалами, человеку важно вернуться к тому, к чему он может прикоснуться, во что может быть вовлечен его чувственный опыт, — считает Светлана Ветрова, куратор Soft Focus.
— Я уважаю многих российских амбротипистов, но не восхищаюсь ими, потому что вижу портреты, которые стилизованы под снимки, сделанные в середине XIX века, — продолжает Ольга Конфедерат. — Мне важен художник Алексей Серебряков потому, что он сумел с честностью настоящего спортсмена, любопытством ребенка и ненасытным интеллектуальным голодом извлечь 80 % возможностей, которые может дать амбротипия для искусства.
Фотоалхимия
Фотографией Алексей Серебряков занимается более 20 лет. Он работал с аналоговыми технологиями, снимал на узкую, потом на среднеформатную пленку, имел дело с цифровыми фотоаппаратами. Амбротипией занялся пару лет назад. Изучил работы Михаила Бурлацкого и Алексея Савченко, много сделавших для возрождения амбротипии в России, со вторым встретился лично, сфотографировался, посмотрел, как это делается, и понял, чему посвятит себя в ближайшие годы.
Заниматься амбротипией — дело непростое. Мало того что нужна большая деревянная крупноформатная камера с фокусировочным мехом и латунным портретным объективом. Сложен именно процесс изготовления амбротипа.
— Самое главное в амбротипии — это нитрат серебра, — описывает алхимию процесса Алексей Серебряков. — Также используется коллодий (на его основе делается известный всем клей БФ‑6), в котором растворяются соли бромида кадмия и йодида калия. Раствор настаивается несколько дней, а затем наносится на стекло определенного размера (в зависимости от объектива камеры). В темной комнате, при красном свете мы помещаем пластину в 9-процентный раствор нитрата серебра. Всего 4 минуты нужно на очувствление. Затем мы достаем пластину, протираем и вставляем в кассету, приготовленную для съемки. К этому времени должен быть готов и объект — предмет или человек. Главное, чтобы он находился без движения. Еще один важный момент — мощный свет. Не в каждой мастерской и студии есть такие технические возможности. Облегчает задачу солнечный свет, который мощно действует на коллодий.
Важный момент — экспонирование пластины. Она поливается проявителем, который сделан на основе сульфата железа, 99-процентной ледяной уксусной кислоты, сахара и спирта.
— Если через 8-10 минут (в зависимости от температуры в помещении) после поливки пластины вы не проявите снимок, то коллодиевый слой начнет засыхать, — продолжает Алексей Серебряков. — Поэтому и название такое — мокрый коллодионный процесс. А если на улице жара под 50 градусов, то вообще достаточно двух минут, чтобы потерять снимок.
Алексей Серебряков с детства профессионально занимался спортом, о чем свидетельствует его внушительная мышечная масса. Однако это совершенно не мешает ему заниматься искусством — снимать кино, создавать новые ароматы, а теперь — амбротипы. Как настоящий спортсмен, на достигнутом он не останавливается и ставит перед собой новые и новые творческие задачи. На вопрос, почему все-таки занялся именно амбротипией, отвечает:
— Эта техника съемки дает возможности, которых нет ни у одной другой. Коллодиевый раствор дает работам «тело», густоту, ощущения на телесном уровне. Ты словно можешь войти в изображение, оно воздействует на рецепторы зрителя, на его вестибулярный аппарат. Теперь, когда я вижу какой‑то интересный объект или фактурного человека, я понимаю, что в «цифре» это будет выглядеть бедно и неприятно. Я не смогу вытащить то, что я хочу. Сделать это можно только в амбротипе.
В одном из интервью Алексей подчеркивал, что не продает свои работы. Разве что иногда дарит, если видит, что человек не может расстаться с получившимся портретом. И немудрено. Амбротипия — это не только красиво и необычно. Это навсегда. То есть, если традиционное изображение, получаемое при коллодионном процессе на альбуминовой фотобумаге, выцветает за несколько лет, амбротип практически не подвержен старению. Так что, кто знает, что станет с этими работами через десятилетия и века. Время покажет.
Увидеть и не сойти с ума
Амбротипы — особый космос фотографического мира. Есть в них какая‑то мистичность, потусторонность, отстраненность от мира привычного. Все изображения словно объемные, с 3d-эффектом, с невероятной точностью выхватывающие мельчайшие детали текстуры объекта. Будто кадры из фильма или живые картины. Кажется, что изображенный на снимке человек сейчас моргнет, повернет голову или что‑то скажет тебе. Кажется, что трава на снимке начнет колыхаться под порывами ветра или стоит тебе отвернуться или задуматься, как в кадр войдет кто‑то, возможно, персонаж из соседнего снимка. Но мгновение — и иллюзия рассеивается.
— Это очень красиво, — мысли вслух одного из посетителей выставки. — Правда, эти снимки вызывают у меня тревогу. Почему‑то вспоминается фильм «Дом странных детей мисс Перегрин» Тима Бертона. Мне кажется, если остаться с какой‑нибудь из этих фотографий в замкнутом пространстве один на один, можно сойти с ума от беспокойства и напряжения.
Амбротипы притягивают внимание не только своим благородным серебряным свечением (действительно возникает ощущение, что снимки подсвечены с другой стороны), глубиной и объемом, загадочностью. Слои коллодия (это клейкий раствор, который используется при создании амбротипа), кристаллы не растворившихся солей, следы химических реакций, царапины, пятна, неровность краев — все это рождает отдельные образы, становится важной частью композиции, делает изображение таинственным и далеким. И еще странный эффект: чем больше формат изображения, тем «громче» оно становится. Ты словно слышишь шум ветра в поле, вибрацию крылышек стрекозы, присевшей на кончик колоса, дыхание глубоко ушедшего в свои мысли человека на портрете.
Серебряные фотографии
Из более чем 300 работ, созданных Алексеем Серебряковым за 2 года, на выставке представлены 126. Здесь и оригинальные амбротипы, и напечатанные снимки — на архивной бумаге и на специальном материале дюратранс, который светится, когда сзади на него попадает свет (для этих работ в выставочном зале были установлены стеклянные кубы).
На портретах — известные в Челябинске и России люди, а также люди совсем не известные, но привлекающие внимание своей неординарностью. Рядом — совсем простые сюжеты: дерево без листьев, одуванчик, расколотый на части гранат, декоративные тыквы с пупырышками, куриные ножки. Но даже они становятся в амбротипии необычными объектами, от которых невозможно оторвать взгляд. Как, впрочем, и люди. Знакомые все лица, а словно это другие люди — из другого мира, другого века. Столько в них глубины, задумчивости, какой‑то внутренней пружины… Просто космос.
Амбротипия как вариант мокрого коллодионного процесса была представлена научному сообществу Фредериком Скоттом Арчером в 1851 году. Смысл его открытия заключался в получении и последующем закреплении позитивного изображения на стеклянной пластине. Но, как это нередко бывает в истории, автор уникального метода умер в нищете, а вся слава досталась человеку, который запатентовал амбротипию, придумал ей название, да еще и имя сменил в честь этого события. Речь идет о Джеймсе Амброузе Каттинге (первоначально — Дж. Ансон Каттинг).
На своем веку амбротипию ждали и другие несправедливости судьбы. Не прошло и десяти лет с момента ее создания, как появился сухой коллодионный процесс. Он просто вытеснил амбротипию, возможности которой так и не были полностью изучены. Через некоторое время появились еще более технологичные фотоматериалы с желатиносеребряной фотоэмульсией.
— Ими занимались более полувека, — рассказывает куратор выставки и группы Soft Focus Ольга Конфедерат. — А потом появилась «цифра». Возможности амбротипии не были изучены. Поэтому сегодня к ней возвращаются — пришло время понять, что может дать эта техника для искусства, для эстетики.
В мире амбротипия действительно переживает расцвет. А вот в России этим занимается не более 30 человек.
— Думаю, внимание к амбротипии объясняется тем, что в сегодняшнем мире, где мы часто имеем дело с цифровым продуктом, заменителями, суррогатными материалами, человеку важно вернуться к тому, к чему он может прикоснуться, во что может быть вовлечен его чувственный опыт, — считает Светлана Ветрова, куратор Soft Focus.
— Я уважаю многих российских амбротипистов, но не восхищаюсь ими, потому что вижу портреты, которые стилизованы под снимки, сделанные в середине XIX века, — продолжает Ольга Конфедерат. — Мне важен художник Алексей Серебряков потому, что он сумел с честностью настоящего спортсмена, любопытством ребенка и ненасытным интеллектуальным голодом извлечь 80 % возможностей, которые может дать амбротипия для искусства.
Фотоалхимия
Фотографией Алексей Серебряков занимается более 20 лет. Он работал с аналоговыми технологиями, снимал на узкую, потом на среднеформатную пленку, имел дело с цифровыми фотоаппаратами. Амбротипией занялся пару лет назад. Изучил работы Михаила Бурлацкого и Алексея Савченко, много сделавших для возрождения амбротипии в России, со вторым встретился лично, сфотографировался, посмотрел, как это делается, и понял, чему посвятит себя в ближайшие годы.
Заниматься амбротипией — дело непростое. Мало того что нужна большая деревянная крупноформатная камера с фокусировочным мехом и латунным портретным объективом. Сложен именно процесс изготовления амбротипа.
— Самое главное в амбротипии — это нитрат серебра, — описывает алхимию процесса Алексей Серебряков. — Также используется коллодий (на его основе делается известный всем клей БФ‑6), в котором растворяются соли бромида кадмия и йодида калия. Раствор настаивается несколько дней, а затем наносится на стекло определенного размера (в зависимости от объектива камеры). В темной комнате, при красном свете мы помещаем пластину в 9-процентный раствор нитрата серебра. Всего 4 минуты нужно на очувствление. Затем мы достаем пластину, протираем и вставляем в кассету, приготовленную для съемки. К этому времени должен быть готов и объект — предмет или человек. Главное, чтобы он находился без движения. Еще один важный момент — мощный свет. Не в каждой мастерской и студии есть такие технические возможности. Облегчает задачу солнечный свет, который мощно действует на коллодий.Важный момент — экспонирование пластины. Она поливается проявителем, который сделан на основе сульфата железа, 99-процентной ледяной уксусной кислоты, сахара и спирта.
— Если через 8-10 минут (в зависимости от температуры в помещении) после поливки пластины вы не проявите снимок, то коллодиевый слой начнет засыхать, — продолжает Алексей Серебряков. — Поэтому и название такое — мокрый коллодионный процесс. А если на улице жара под 50 градусов, то вообще достаточно двух минут, чтобы потерять снимок.
Алексей Серебряков с детства профессионально занимался спортом, о чем свидетельствует его внушительная мышечная масса. Однако это совершенно не мешает ему заниматься искусством — снимать кино, создавать новые ароматы, а теперь — амбротипы. Как настоящий спортсмен, на достигнутом он не останавливается и ставит перед собой новые и новые творческие задачи. На вопрос, почему все-таки занялся именно амбротипией, отвечает:
— Эта техника съемки дает возможности, которых нет ни у одной другой. Коллодиевый раствор дает работам «тело», густоту, ощущения на телесном уровне. Ты словно можешь войти в изображение, оно воздействует на рецепторы зрителя, на его вестибулярный аппарат. Теперь, когда я вижу какой‑то интересный объект или фактурного человека, я понимаю, что в «цифре» это будет выглядеть бедно и неприятно. Я не смогу вытащить то, что я хочу. Сделать это можно только в амбротипе.
В одном из интервью Алексей подчеркивал, что не продает свои работы. Разве что иногда дарит, если видит, что человек не может расстаться с получившимся портретом. И немудрено. Амбротипия — это не только красиво и необычно. Это навсегда. То есть, если традиционное изображение, получаемое при коллодионном процессе на альбуминовой фотобумаге, выцветает за несколько лет, амбротип практически не подвержен старению. Так что, кто знает, что станет с этими работами через десятилетия и века. Время покажет.
Поделиться
