Челябинцы так и не пригласили к себе танкоградца № 1 Исаака Зальцмана
Трудно найти среди челябинцев такого же человека, как Исаак Моисеевич Зальцман, который внес столь колоссальный вклад в нашу Победу.
Трудно найти среди челябинцев такого же человека, как Исаак Моисеевич Зальцман, который внес столь колоссальный вклад в нашу Победу. Однако вряд ли можно разыскать в истории Челябинской области и фигуру более трагическую и одиозную, чем этот «человек-
легенда», «танкоградец № 1», как его называли. И конечно же, он, прозванный с легкой руки американцев и англичан «королем танков», по праву продолжает галерею героев нашей рубрики «Они создавали Челябинскую область».
Глаза директора
Когда война началась, Зоя Морозова перешла в седьмой класс, но все школы были закрыты и она пошла на ЧТЗ.
— Мы печатали чертежи для всего завода, работали по 12 часов, — вспоминает ветеран. — Полагалось нам молоко. Но поскольку во время войны молока почти не было, нам давали чуток больше хлеба.
Во время небольшого обеда кто куда — кому-то надо было на свидание, например. Но большинство пытались в эти драгоценные минуту хоть немного поспать. В нашем копировальном зале стояли большущие столы, и вот на них мы и укладывались чуток вздремнуть. Ночью Зальцман обычно проверял всех — мог прийти в любой цех. Пришел он однажды и к нам. А у нас перед входом в зал был высокий барьер. Я просыпаюсь — смотрю на часы: слава богу, еще не прошли последние минуты обеда. Села на стол и сижу, пытаюсь проснуться. И вдруг вижу — пронзительный такой взгляд Зальцмана. Встал по ту сторону барьера и стоит — лишь одна голова торчит. Ну, думаю: сейчас что-то будет… Он увидел, что я сижу — ничего не сказал: отвернулся и молчит. И так ни одного слова не сказал, пока шли последние минуты обеденного перерыва. Потом, когда он ушел, и у нас шок прошел, мы стали хохотать, припоминая подробности того, как он застал всех нас спящими. Но к нашему удивлению никаких нареканий, даже замечаний нам не было.
И было мне в ту пору 15 лет…
Корифеи мысли
На ЧТЗ сегодня осталось не так уж много людей, кто общался с Зальцманом. Среди них Борис Богуславский, сам — человек-легенда. Всю войну проработал на сборке танковых моторов. Организатор хоккейного движения на Южном Урале, в середине 60-х — начальник хоккейной команды «Трактор», судья республиканской категории:
— Конечно, нарком Зальцман не так часто здоровался за руку со слесарем второго разряда, — вспоминает Борис Богуславский. — Я его запомнил больше всего с тех пор, как они, военные, одели погоны. В то время мы собирали в цехе № 300 по шесть моторов в сутки. Страна кричала, что этого мало. Готовилась Сталинградская битва. Сам Кировский завод в Челябинске в войну состоял из нескольких производств — Челябинского тракторного завода, Харьковского моторного завода и Ленинградского Кировского, откуда были в основном люди — оборудования они с собой не привозили. Харьков пригнал 22 эшелона, причем гнали все — вплоть до последнего инструмента. В семнадцатом эшелоне приехал и я.
— Вообще то, о Зальцмане я прочитал штук восемь книг — одна хуже другой, — откровенно поделился со мной Борис Михайлович. — В одной из таких книг описывается эпизод: во время кремлевского приема Сталин, якобы, становится на колени перед Зальцманом: «Исаак, ну выпусти еще сколько-нибудь дополнительно танков»… Или — будто бы Зальцман бегал по цехам с пистолетом, подгоняя рабочих угрозами расстрела на месте… Зачем такую дурь писать?
Конечно, сегодня среди наших министров дураки попадаются, но тогда отбор кадров был совсем другой! Сам Зальцман не делал танки, не изобретал новые приспособления. Но это был талантливейший организатор! Какое ядро талантливейших людей, ярчайших умов создал вокруг себя! Тогда же родился такой анекдот. На заводе был создан УРС — управление рабочего снабжения. Говорили: там засели одни евреи… А начальником работал один русский, но фамилия его была Жидяев…
Однако ему стали недвусмысленно намекать, обращая внимание на фамилии коллег: Зальцман — директор, Невяжский — главный инженер завода в начале войны, Войтецкий — главный инженер ЧТЗ, его заместитель — Гельмонт, Гольдштейн — главный металлург, технологическое руководство — Хайт, начальник моторного корпуса — Друтман, начальник литейного корпуса — Френк, начальник кузнечного корпуса — Рохлин, начальник кузнечного цеха № 2 — Гурвич, начальник ЦЗЛ — Маргулис.
Кроме того, Балжи — не русский, Котин — не русский…
Но когда я все это проанализировал, невольно пришел к выводу: наверное, в этом то и было счастье завода, когда вместе собрались такие корифеи, которые демонстрировали примеры изобретательности человеческого ума!
И такой когорте специалистов сегодня любой директор мог бы позавидовать. И не пришлось бы сегодня ЧТЗ каждый год менять директора…
«Зальцман» — звучало как пароль
Во время войны сама фамилия Зальцман была как пароль: Зальцман сказал перегнать этот станок в другой цех — звучало как военный приказ — без дополнительных документов.
Стиль работы у него был особый. Маленького роста человек в генеральских погонах, чрезвычайно подвижный. Это был театр одного актера. Он мастерски владел речью.
— Помню, как на одном из совещаний он выступил, абсолютно точно пародируя манеру говорить Сталина, которому ночью якобы звонил Лаврентий Павлович, и который был «очень недоволен нашей работой, — вспоминает Богуславский. — Вряд ли кто-то еще в то опасное время мог бы позволить себе такую шутку и остаться безнаказанным…
После окончания войны я перешел работать в кузнечное производство, был комсоргом. Каждую неделю у директора были совещания, собирали треугольник — начальника цеха, парторга и комсорга. Опаздывать — упаси бог! Дисциплина была железная. Зальцман прибегал, здоровался за руку со всеми, кто с краю сидел. Во время короткого совещания он крайне редко кого либо перебивал — умел слушать. И только после всех выступлений спрашивал: «Ну что, наговорились?» И принимал свое решение, обсуждать которое уже было поздно…
Покрыть их матом!
Даже в тяжелые военные годы директор находил время заниматься благоустройством района и завода. В городе не было затемнения военного времени, но из-за отсутствия дорог и уличного освещения по улицам в осеннее и зимнее время было трудно передвигаться. Решили в первую очередь осветить улицу Спартака (ныне проспект Ленина. — Ред.), по которой на ЧТЗ шла основная масса рабочих. Обсуждали вопрос освещения. Зальцману показали стеклянные плафоны, которые собирались повесить на столбах. Прозрачные плафоны выглядели очень уж дешевенькими и решено было сделать их матовыми. Несмотря на ночное время, директор срочно вызвал начальника участка электроцеха. Уже вскоре перед Зальцманом стоял настоящий питерский интеллигент, на ходу поправлявший спадавшее с носа пенсне.
— Вы можете покрыть матом? — спросил Зальцман.
— Что вы, Исаак Моисеевич, мы мат не употребляем, мы хорошо относимся к рабочим.
Дружный смех раздался в кабинете директора. А покрытые «матом» плафоны еще долго освещали путь до заводской проходной…
Тур вальса с директором
Это был человек, который успевал везде. За что его и любили! На месте, где сейчас находится кинотеатр «Кировец», было одно из отделений инструментального цеха № 2. Зальцман скомандовал: немедленно освободить и оборудовать там спортзал! Его обвиняли в этом: как же так? В войну? Когда каждый сантиметр площади на счету… Но он был непреклонен: народ должен отдыхать после работы… И рабочие там играли в волейбол. Приходил Зальцман, снимал шинель с золотыми погонами, снимал свои белые генеральские бурки, отороченные красной кожей, и становился под сетку. В пылу игры на него нередко покрикивали: «Эй, ты! Тоже мне — мяч пропустил!» Но он никогда не обижался, после игры каждому пожмет руку, поблагодарит и снова пойдет на работу.
В театре ЧТЗ жили военные. Жили целыми танковыми экипажами — командир танка, механик-водитель, наводчик… Однажды Зальцман пришел в здание театра и всех жильцов выгнал в одночасье: «Рабочие тоже отдыхать должны!» Потребовал восстановить театр и разыскать режиссера. Министр обороны жаловался на Зальцмана самому Сталину. Но и здесь Зальцман оставался непреклонным.
Во дворце культуры часто выступали приглашенные знаменитые артисты — Марк Бернес, Клавдия Шульженко, Лидия Русланова. И не под «фанеру», а вживую запевали они вместе с залом: «Темную ночь», «Синий платочек» и, конечно же, «Валенки»…
Выступления артистов завершались танцами под музыку своего же духового оркестра. После очередного тура Зальцман выбирал понравившуюся ему пару, подходил, хлопал в ладоши, приглашал смущенную даму. Весь зал наблюдал, как изящно он проводил с ней два или три круга, приведет обратно, сдаст кавалеру, поблагодарит, поцелует ручку даме…
— А мы все стояли и учились, как нужно себя вести, — признавался Богуславский. — Вот что такое директор! Это человек, который создает вокруг себя атмосферу…
А еще он очень любил спорт. Создание первой футбольной команды — это его рук дело. То же — с хоккеем. Пришел в Зальцману председатель спортклуба ЧТЗ Иосиф Брик: Команда «Дзержинец» (так с 1948 по 1953 годы называлась будущая команда «Трактор». — Ред.) вышла в высшую лигу, а у нас и стадиона нет.
— Кто может построить? — спросил директор. — Да есть тут один специалист Горфункуль, который просится, чтобы вы его отпустили в Ленинград.
Ночью раздается звонок:
— Ты мне заявление приносил?
— Приносил!
— Вот тебе такое предложение: построишь каток за полтора-два месяца, так и быть, отпустим тебя в Ленинград!
Положил трубку и сказал: «Придет и построит — никуда не денется». Уже наутро Горфункель прибежал с чертежами и списком материалов для строительства. На втором участке была колония, договорились, прислали заключенных. Один доску меряет, другой гвозди подает, третий прибивает, четвертый красит… И через несколько дней уже играли в хоккей. А счастливый Горфункель отбыл на родину.
Цветы запоздалые
И все-таки удивительная судьба этого человека!. Молодой токарь с Украины за считанные месяцы покорил Ленинград. В 33 года стал директором прославленного на всю страну завода «Красный путиловец». Именно при нем там был освоен выпуск первых советских тяжелых танков «КВ». Оставалось совершенно непонятным одно: как же он в те жестокие годы выжил, когда вокруг него начисто всех подкосила волна репрессий? Словно завороженный…
О нем по-прежнему ходит немало самых различных слухов. При жизни его боялись и уважали, любили и ненавидели. И самый звездный период его жизни оборвался именно здесь, в Челябинске, где его единодушно осудили те, кто еще вчера его так боготворил. В 1949 году, в связи с обвинением по «Ленинградскому делу» он был снят с должности, исключен из КПСС и направлен в Муром, затем в Орел, где работал простым мастером на небольшом заводе «Трансмаш», выпускавшим запчасти для танков. На том заводе до сих пор помнят, как он ходил в генеральской шинели, со звездой Героя на груди. Представьте себе состояние директора завода, у которого в подчинении работал такой «коронованный» мастер. Однажды генерал отпорол золотые погоны со своей знаменитой шинели, отдав ее своей дочери Татьяне. И в этой отцовской шинели она будет ходить на занятия в институт, поскольку семья бывшего наркома танковой промышленности переживала такую бедность, что надеть девушке больше было просто нечего. До конца своей жизни он ждал и очень надеялся, что его пригласят в Челябинск, где устраивались торжества, вспоминали всех его бывших соратников, в честь которых называли улицы… Лишь через семь лет после его смерти, в 1995 году, на здании заводоуправления ЧТЗ будет открыта мемориальная доска. Еще через 12 лет в Тракторозаводском районе в честь Зальцмана будет названа улица. Цветы запоздалые…
Досье «ЮП»
Зальцман Исаак Моисеевич (26 ноября (9 декабря) 1905 года — 17 июля 1988 года) — выдающийся организатор танкового производства, генерал-майор инженерно-танковой службы. В годы войны — директор Кировского завода в Челябинске, одновременно (в 1942—43) нарком танковой промышленности. Под его руководством Танкоград за годы войны освоил выпуск семи типов танков и САУ, шесть типов танковых дизелей; отправлено на фронт 18 тысяч танков, изготовлено 48,5 тысячи моторов.
Читайте также:
В регионе стартовал новый просветительский проект «Они создавали Челябинскую область»
В предсмертных письмах Михаил Советников завещал сохранить честь своих близких
«Святой» областного масштаба. Кузьма Рындин был из народа, и народ его любил
Николай Патоличев часто повторял: «Доченька, как же я устал…»
Поделиться
