Ольга Конфедерат: «Российские режиссеры наигрались в артхаус»

— Ольга Владимировна, на открытии «Полного артхауса» вы отмечали, что впервые за историю фестиваля конкурсная программа была для вас практически полностью неизвестна. Готовились к чему-то неожиданному? Что получили в итоге?

— В итоге программа оказалась великолепной. Лично для меня это был лучший из всех предыдущих фестивалей. Действительно, на этот раз Вячеслав Шмыров (художественный руководитель фестиваля «Полный артхаус». — Прим. авт.) привез очень «темные» фильмы. В том смысле, что заранее найти полную информацию о них в интернете было практически невозможно.

— Какие картины запомнились более всего?

— Настоящим открытием для меня стал фильм Карена Геворкяна «Вся наша надежда». После 25-летнего отсутствия в кинопроцессе Геворкян выдал произведение такого уровня, какой до сих пор не давался никому из активно снимающих режиссеров. Уровня и художественного, и морального.

Понравился Павел Руминов. После его фильма «Дизлайк» большинство зрителей задают вопрос, о чем это кино. Меня же интересует другое: как оно сделано. Некоторые считают, что Руминов «косит» под Голливуд. Это не так. Его меньше всего интересует «жареная» актуальность, зрелищные моменты. Его волнует, как склеить два плана, как заставить актеров выкладываться по полной. В фильме «Дизлайк» мы видим великолепные мужские актерские работы. Олег Гаас работает на уровне лучших американских актеров 2000-х годов, уровня, скажем, Джоша Хартнетта.

Но сильнее всего оказался все-таки фильм «Дачники» Александра Вартанова. Рискну не согласиться с теми, кто считает его вариацией на темы Тарантино или молодого Теренса Малика. Не могу я и разделить широко принятое мнение о «дикости» и «буйном драйве» фильма. На мой взгляд, в случае «Дачников» мы присутствуем при выходе российского кино на какой-то новый уровень. Осмелюсь назвать это если не «новой волной», то первым предвестием «новой волны». Дело даже не в стилистике, а в самой концепции кино. Это тема для слишком сложного и долгого разговора. Но с одним вы, думаю, согласитесь: актерские работы ребят из «Гоголь-центра», особенно Артура Бесчастного, великолепны.

— Если объединить все впечатления от увиденного, как бы вы охарактеризовали то, что происходит с современным авторским кино в России?

— С нашим кино происходит очень интересная вещь. Несмотря на существующее мнение об отсутствии единого процесса в отечественном кинематографе, я считаю, что процесс этот есть. Хотим мы того или нет, но великое советское кино уходит в прошлое, кончается эпоха. И это славно, потому что рождается что-то новое. Лично для меня это очевидно. Долгое время российские режиссеры играли в артхаус. Одними из главных признаков авторского кино в России были режиссерская леность, нелюбопытство, экономия сил. Наигравшись в артхаус, маститые режиссеры начали пытаться делать «большое» кино. Но у них это пока плохо получается. Например, то, что Николай Хомерики сделал в фильме-катастрофе «Ледокол», меня просто огорчает. Оказывается, он не умеет делать настоящее кино — выстроенное, действенное, влияющее на зрителя, захватывающее. С другой стороны, я рада, что Алексей Мизгирев из вялого провинциального псевдоартхауса перешел в настоящее, хорошее кино. Но он, как и многие другие, пошел по голливудской линии, по линии большого, зрелищного кино. И вот, наконец, на фестивале «Полный артхаус» в этом году я увидела, что, несмотря ни на что, в России рождается сильное, мощное, действенное, откровенное, честное, искреннее, физиологически новое кино, которое, слава богу, не имеет голливудского гена.

— Что вы можете сказать о программе «Вторая премьера»?

— Мое личное мнение — это были фильмы вчерашнего дня. То, что казалось важным и актуальным год назад, сегодня стало совершенно неактуальным. «Кеды» Сергея Соловьева, «Зоология» Ивана Твердовского… Я сравниваю их с тем, что делают Руминов, Вартанов, Геворкян, и понимаю: рассвет наступает. Возможно, это чересчур оптимистично. Но мне кажется, что сбивается что-то новое, плотное, мощное.

— В программе фестиваля было много новых направлений. Не было ли ощущения, что фестиваль перегружен?

— У меня такого ощущения не было. Плотность программы — это замечательно. Я работала на московских кинофестивалях и могу сказать, что плотная загруженность — это хорошо. Зрителю есть что выбрать и посмотреть. Можно даже еще в два раза уплотнить программу. Лишь бы площадок хватило. Кому-то может показаться, что пятый фестиваль был слабее предыдущих, но это потому, что они судят по другим критериям. Повторюсь: для меня фестиваль стал ободряющим открытием. Насколько я с неуверенностью и робостью ожидала его, настолько я довольна итогами.